Коплиские линии Таллинна — приют отверженных

Автор
Опубликовано: 2965 дней назад (15 февраля 2016)
0
Голосов: 0
""
Изображение уменьшено. Щелкните, чтобы увидеть оригинал.

Postimees продолжает рассказ о самых примечательных местах столицы. На этот раз разговор о Коплиских линиях, на месте которых планируется построить элитный жилой район.
В 1930-е годы поселение в районе Коплиских линий процветало, однако в советское время это место приобрело печальную славу. Сегодня немногочисленные жители района готовы в любой момент покинуть свои дома, чтобы освободить место для нового шикарного жилого района, который тут, возможно, когда-нибудь появится.

«Разумеется, жалко уезжать отсюда. Очень жалко», — со слезами на глазах говорит пожилая дама Лейда Адер, которая проживает недалеко от 1-й и 2-й линий.

1-я линия: суповая кухня на улице Сепа отсюда недалеко, в кустах можно запросто наткнуться на использованный шприц. фото: Михкель МарипууЕе дом уже опустел, из жителей осталась только она одна. Адер уже распродала часть мебели, в коридоре высятся картонные ящики с вещами. «Тут я родилась и выросла, 86 лет прожила, тут прошло мое детство. Даже не хочу думать о том, что отсюда надо уезжать... Этот отъезд для меня будет очень тяжелым», — со вздохом произносит она, утирая слезы.

Рабочая колония


Историк архитектуры Роберт Нерман рассказал, что здания 1-й и 2-й линий построили в 1912–1916 годах по проекту петербургского архитектора Александра Дмитриева, тогда их называли рабочей колонией. Рядом шумел лес, который до появления судостроительного завода был любимым мес­том отдыха таллиннцев, там даже были места, где люди могли переночевать.

Рабочая колония, в свою очередь, делилась на верхнюю, среднюю и нижнюю. В верхней части колонии находились дома общежитского типа, где жили, в основном, холостяки, детей и семейных было мало.


Возле школы на 250 мест, которой больше нет, стояло похожее на ангар с полукруглой крышей здание, там размещались церковь и заводская столовая, клиентами ее были холостяки, которым было лень готовить дома.

В 1917 году в связи с наступ­лением немцев примерно 10 000 рабочих трех судостроительных заводов эвакуировали, а дома остались стоять пустыми, и люди брали оконные рамы и двери этих домов на топливо.

После Освободительной вой­ны в домах поселились бежавшие из России от красного террора оптанты и члены их семей, часть из них потом перебралась дальше на Запад.

Время расцвета


Время расцвета района пришлось на 1930-е годы, когда после того, как заводы обанкротились, было создано акционерное общество Kopli Kinnisvara. Оно было чем-то вроде домоуправления для 2000 квартир и быстрыми темпами их реконструировало. К домам по улице Сепа пристроили лестничные клетки из силикатного кирпича, и они смот­релись ничуть не хуже, чем шикарные дома в Кадриорге.

В это время полным ходом шло украшение домов района, были построены фонтаны и игровые площадки, здешний народ активно участвовал в деятельности местного драматического кружка, хора и оркестра, многие были членами пожарного общества и Кайтселийта.

«Чтобы первыми успеть на футбольную площадку, молодым ребятам приходилось вставать ни свет ни заря», — рассказал Нерман. На оконечности полуострова по воскресеньям играл оркестр, а танцплощадка у моря была всегда заполнена танцующими.

«Везде было много зелени, пустых домов не было, здесь жило много народа», — рассказала Лейда Адер, которая окончила тут 26-ю начальную школу.

Она жила недалеко от линий в доме на улице Беккери, прямо на берегу моря, так близко, что во время осенних штормов волны бились о стены дома. Соседи держали в сарае коров и свиней, а вот куры были у всех. У родителей Адер кроме кур были еще утки и кролики.

Путь маленькой Лейды в школу лежал через густой еловый лес. «Русские тоже жили тут, и эстонцы с ними хорошо ладили — полшколы были русскоязычные, а другая половина — эстонцы», — рассказала она.

На весь район был только один полицейский, который прекрасно знал всех жителей и их детей. «Если какой-то мальчишка, например, как мой брат, попадался на шалости, то его тащили к родителям и рассказывали, что он натворил, и он получал пару раз по заднице», — рассказала дама.

Все изменилось, когда пришла советская власть. Роберт Нерман рассказал, например, что когда в 1941 году советские войска отступали, то согнали на территорию Калевского батальона отнятых у крестьян коров и лошадей.

Поскольку на кораблях отступающих не было для животных места, то коров просто сжигали, а лошадей привязали к забору коплиского кладбища и расстреляли из пулемета.

Послевоенный упадок


После войны с прибытием сюда народа из совсем другой культурной среды для Коплиских линий наступило время упадка. Жили бедно, и поначалу никому даже в голову не приходило, что ночью из сараев, на которых и замков-то не было, кто-то может утащить курицу или поросенка.

«Люди, приехавшие сюда, не заботились о своем новом доме. Местные поддерживали порядок и чистоту, а новые соседи выплескивали помои прямо через порог. Ну разве так можно?» — риторически восклицает Лейда Адер и замечает, что, к счастью, те, кто надолго задержался здесь, переняли местные обычаи. «Они стали совсем как коренные жители, мы относились друг к другу очень хорошо», — добавляет она.

«Особенно быстро район стал деградировать в 1960-е годы», — говорит Нерман.
Историк рассказал, что когда в 1990-е Советская армия покидала Эстонию, то выяснилось, что многие военные оставили здесь своих детей.

Эти люди остались жить в домах на Коплиских линиях, организовывали свои банды. Правда, многие из них выросли, стали нормальными семейными людьми, однако подозрительные компании по-прежнему встречаются по округе.

«Но сейчас там, даже по сравнению с ситуацией десятилетней давности, совсем плохо. Я видел наркоманов, пьяных женщин с колясками… Хотя есть там и порядочные, совершенно приличные люди, которые не хотят покидать свой район. Местный пат­риотизм там очень силен», — утверждает Нерман.

Почему линии сейчас вырождаются — несомненно потому, что тамошним жителям не позволили приватизировать квартиры, предложив другое жилье. «Люди привели бы жилье в порядок, накопили денег и отремонтировали дома. Почему нам не дали такой возможности, не знаю», — задумчиво говорит Лейли Адер.

Замки с привидениями


36 лет назад на одной из линий поселилась тетя Галя. Будем называть эту примерно 60-летнюю женщину так. Она только что пришла домой, искала дрова, чтобы разжечь плиту. Судя по внешнему виду, дом ее держится на честном слове и для жилья непригоден. Воды и электричества там нет.

Дом похож на жуткий замок с привидениями — окна первого этажа заколочены фанерой (кое-где ее уже отодрали), комнаты завалены мусором (его здесь в избытке). Побитые окна второго этажа говорят о том, что там, видимо, никто не живет. Но, похоже, помимо тети Гали здесь есть и другие обитатели. Например, одна дамочка помоложе, которая, набросив желтую куртку, спешит в соседний дом.

«Солнышко, куда ты так бежишь? Ты посмотри, какие мужчины тут сегодня гуляют», — громко кричит тетя Галя, однако женщина, облик которой выдает ее пристрастие к обильным возлияниям, не реагирует. «Пусть живет, как хочет, это наше общее право, — машет рукой нарушительница тишины. — Муд­рость приходит с возрастом».

В советское время тете Гале казалось, что жизнь — это цветок. Дефицит, конечно, был, но никто не голодал, никто не рылся в мусорных ящиках. Все ходили на работу, выпивали, и эстонцы, и русские. И все были счастливы.

Тетя Галя много лет проработала в торговой сети. Что именно с ней приключилось, так и осталось неясным, но, видимо, нечто подобное тому, что произошло с ее начальницей.

Дело в том, что муж начальницы нашел новую даму сердца, и начальница запила, хотя и пыталась скрыть свою несчастливую личную жизнь от посторонних глаз. До тех самых пор, пока не лишилась работы и не объявилась однажды на Галиной улице... бездомной.

«Никогда не надо загадывать, и сам можешь в таком положении оказаться», — говорит женщина, семь лет ожидавшая получения вида на жительство. У ее ног вертится большой рыжий котяра, год назад он прибился к Галиному жилью, а раньше жил в соседском доме, да вот беда — дом сгорел дотла.

Женщина рассказывает всевозможные истории о местных жителях, из которых явствует, что свои люди здесь действительно держатся вместе. Недалеко от Гали жила пара лесбиянок, иногда они заглядывали в здешний бар.

Однажды к ним стал подбивать клинья какой-то чужак на лимузине, а поскольку в багажнике у него был целый ящик водки «Русский размер», он был радушно принят. Совместное возлияние завершилось ужасной сценой ревности, так что мужчина едва унес ноги. Галя женщин не осуждает, хотя она сама свела их с этим мужчиной.

Вообще же, она считает, что жизнь на линиях совершенно безопасна. Во всяком случае, для своих. Кто раньше создавал проблемы, тот коротает свои дни за решеткой или уже давно перешел в мир иной.

Единственно, с кем встреча не доставляет Гале радости, это наркоманы, которых она помнит еще бегавшими по двору мальчишками и девчонками. Теперь же они стучатся к ней, клянчат евро или два, вместо того чтобы устроиться работать хотя бы за минимальную зарплату.

Лейда Адер рассказывает, что эти люди обосновались поближе к морю. Говорят, что они там по пьяному делу чуть ли не убивают друг друга. «Летом на второй линии умерли две 50-летние женщины-наркоманки, а одного мужчину взяли под стражу — 15-летние подростки ходили к нему покупать наркотики. Кололись прямо под моим окном!» — возмущается она.

У кого какая судьба


Хотя на первый взгляд линии кажутся безлюдными, на самом деле там все время происходит какое-то движение. Встречаются молодежные компании, которые шмыгают в какие-то двери, где вроде бы никто и не живет, заходят-выходят. Какая-то женщина проверяет электрощит.

По скользкой дороге ковыляет совсем старая женщина, с трудом преодолевая сантиметр за сантиметром. Видимо, направляется в магазин, который находится в одном доме с суповой кухней. Около некоторых как будто бы заброшенных домов можно наблюдать молодых мужчин с татуировками на руках.

Когда десять лет назад под покровом ночи бульдозеры сровняли с землей местную школу, сюда началось настоящее паломничество. Коренная жительница этих мест Лейда Адер говорит, что часто видит прогуливающихся здесь бывших обитателей этих мест, которые навсегда прикипели сердцем к Коплиским линиям.

Адер признается, что ей следовало бы давно уже перебраться в Ласнамяэ в дом престарелых, но она не хочет туда ехать. Ведь тут тоже неплохо — под окном цветы, на ветру шелестят березы. Трамваи, троллейбусы, автобусы рядом.

«Я в Ласнамяэ ехать не хочу. Но ко всему можно привыкнуть. Может быть, здесь построят такие красивые дома, что еще можно будет вернуться назад? В газетах во всяком случае писали, что здесь будет настоящая таллиннская жемчужина», — утешает она себя.

«Что предписано судьбой, то и будет», — согласно кивает тетя Галя. И добавляет: «Хочу пожелать старейшине части города Пыхья-Таллинн и его семье Божьего благословения. Она женщина очень муд­рая и приличная — низкий ей поклон!».

И она кланяется. Низко и искренне.

Коплиские линии сегодня


• Население района: численность неизвестна, потому что в разрушенных домах живут бездомные.

• Пункт общепита: суповая кухня на улице Сепа.

• Гостиницы: любой заброшенный дом, бесплатно.

• Магазины: продуктовый магазин расположен в том же доме, что и суповая кухня; киоск на трамвайной остановке.

• Достопримечательности: весь район.

• Интересный факт: дома Коп­лиских линий построены очень качественно и могли бы простоять по меньшей мере еще сотню лет.
Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!